|
Немецкие бомбовозы БОЕВАЯ РАБОТА НЕМЕЦКОЙ БОМБАРДИРОВОЧНОЙ АВИАЦИИ
 Дать наиболее достоверную оценку эффективности действий немецкой бомбардировочной авиации можно только опираясь на свидетельства понесшей потери от ее воздействия стороны. То есть по докладам и донесениям командиров разных уровней Красной Армии. И эти донесения свидетельствуют о высокой результативности немецких летчиков.
Вот, например, плоды их работы летом 1941 г. Уже 11нюня немецкие бомбардировщики, действовавшие на ленинградском стратегическом направлении (т.е. Ю-88 из 1-й,, 76-й и 77-й бомбардировочных эскадр), сумели нарушить централизованное руководство войсками советского Северо-Западного фронта. «Связь с армиями, — докладывал вечером 23 июня в Генштаб начальник штаба фронта П.С,Кленов, — почти не работала из-за специальных бомбардировок узлов и линий связи». Двухмоторные «юнкерсы» существенно ослабили, далее, силу контрудара 21-го механизированного корпуса Северо-Западного фронта под Двинском 28 июня 1941 г. Даже в предельно отлакированных, «парадных» мемуарах командовавшего тогда этим соединением Д.ДЛелюшенко признается, что 25—27 июня, когда корпус выдвигался из района Идрицы, непрерывные бомбежки причинили ему «значительные потери». О характерных для первых дней войны небоевых потерях танков, вызванных поломками на марше, мемуарист не упоминает вовсе, так что большую часть из 79 Т-26 , и БТ-7, потерянных 21-м мехкорпусом при выдвижении к Двинску, можно, смело отнести на счет Ю-88 (заметим, что в 12-м мехкорпусе того же фронта они только за 22-23 июня уничтожили 44 БТ-7 и Т-26), Кроме того, Ю-88 задержали контрудар на Двинск на целые сутки: «все перегруппировки, передвижения и наступательные действия пришлось проводить ночью, так как днем бомбардировочная и истребительная авиация противника наносила огромные потери и срывала любые замыслы».
Не менее значимой оказалась роль Ю-88 1-й, 76-й и 77-й эскадр и в срыве контрудара 3-й танковой дивизии 1-го механизированного корпуса Северо-Западного фронта под Островом 5 июля 1941 г. По советским данным, от огня немецких танков и артиллерии и от авиабомб дивизия потеряла в тот день 83% своих танков - 215 машин, из которых на долю «юнкерсов» должно прийтись если и не 140 (как утверждали немцы,) то, ко всяким случае несколько десятков.
В августе 1941-го удары Ю-88 тех же соединений, а также До-17 из 2-Й бомбардировочной эскадры «Хольцхаммер» и III группы 341 бомбардировочной эскадры «Блиц» по районам сосредоточения войск, скоплениям танков, артиллерийским позициям «сказались на исходе многих боев» и позволили немцам сломить оборону войск Северного фронта на Лужском рубеже.
Существенными надо признать и результаты, которых добились немецкие бомбардировщики, действовавшие летом 1941-го на киевском стратегическом направлении (т.е. Ю-88 из 51-й и 54-й и Хе-111 из 55-й бомбардировочной эскадры). Их удары серьезно осложнили действия войск Юго-Западного фронта в июньском сражении в районе Луцк — Дубно - Броды. Так, «значительные потери», которые понес 26 и 27 июня 1941 г. под Луцком 9-й механизированный корпус и которые вынудили его прекратить наступление, были вызваны, согласно донесению комкора-9 К.К.Рокоссовского, прежде всего массированными бомбежками. О «большом уроне» от немецких бомбардировщиков докладывал в те дни в штаб фронта и Н.В.Фекленко — командир сражавшегося под Дубно 19-го мехкорпуса. А бомбовый удар, нанесенный 26 июня 18 Ю-88 из 1 группы 51-й бомбардировочной эскадры «Эдельвейс» (по другой версии — 18 Хе-111 из 55-й бомбардировочной эскадры «Грайф») по расположению 15-го механизированного корпуса западнее Брод, фактически обезглавил корпус, выведя из строя его командный пункт. Из-за потери управления войсками не удалось, в частности, ввести в тот день в бой переподчиненную 15-му 8-ю танковую дивизию 4-го мехкорпуса... 30 июня немецкие бомбовозы дезорганизовали и отходившую из Львовского выступа 159-ю стрелковую дивизию 6-й армии, а в ночь на 3 июля именно удары «юнкерсов» из «Эдельвейса» позволили противнику расчленить и окружить восточнее Тернополя 80-ю стрелковую дивизию 6-й армии. Согласно отчетам Наркомата путей сообщения, за первые 50 дней войны ,Ю-88 и Хе-111 201 раз разрушали пути на Юго-Западной железной дороге, прекращая движение на несколько часов, а то и дней; за август 1941-го они сделали это 39 раз.
 Как видно уже из этих эпизодов, результаты работы Ю-88 и Хе-111 могли иметь не только тактическое, но и оперативное значение. Так, «юнкерсы» 1-й, 76-й и 77-й бомбардировочных эскадр, по существу, обезглавили войска Северо-Западного фронта, а уларами по 21-му мехкорпусу и 3-й танковой дивизии сыграли важную роль в срыве попыток, его командования удержаться на крупных естественных рубежах — сначала на Западной Двине, а затем на р. Великой... Оперативное значение возымел и удар 18 Ю-88 из 3-й бомбардировочной эскадры «Блиц» по командному пункту Западного фронта в Касне (севернее Вязьмы) 2 октября 1941 г.: разрушив проводную связь с армиями, эти 18 самолетов «в значительной степени» дезорганизовали управление войсками фронта в первые дни битвы за Москву.
Влиять на ход и исход операций двухмоторным бомбардировщикам люфтваффе не раз удавалось и в 42-м. Например, входе Харьковского сражения, 15 мая 1942 г., удары ,Ю-88 из 51-й, 76-й и 77-й и Хе-111 из 55-й бомбардировочных эскадр существенно снизили темпы продвижения южной ударной группировки Юго-Западного фронта. Они не только нанесли большие потери наступавшим в первом эшелоне стрелковым дивизиям, но и задержали выдвижение к передовой 21-го и 23-го танковых корпусов, которые должны были развить успех, превратив его из тактического в оперативный. Вообще, отмечалось в докладе Главнокомандования Юго-Западного направления И.В.Сталину об итогах Харьковского сражения 1942 года, «большую роль в поражении наших войск в этой операции сыграла авиация противника, которая со второго дня нашего наступления завоевала господство в воздухе и непрерывными ударами большого количества самолетов по войскам наносила поражение, приковывала к земле и лишала их маневра на поле боя».
В сентябре 1942-го эта ситуация повторилась на Волховском фронте — где Ю-88 (из 6-й, 51-й и 77-й бомбардировочных эскадр) и Хе-111 (из 27-й и 53-й бомбардировочных) обрушились на 2-ю ударную армию, которая вклинилась в немецкий фронт в районе Синявино (между Ладожским озером и Мгой) и угрожала деблокировать Ленинград. «Помимо потерь в людях, — докладывал 1 октября 1942г. И.В.Сталину об итогах Синявинской операции командующий Волховским фронтом К.А.Мерецков, — войска понесли значительные потери в материальной части от огня артиллерии, тяжелых минометов и особенно от массированных налетов бомбардировочной авиации противника». «Наши войска, — добавляет он в своих воспоминаниях, — упорно пытались закрепиться на достигнутых рубежах, возводя в ночные часы оборонительные сооружения. Но днем противник непрерывной бомбежкой сравнивал их с землей». Все это, безусловно, способствовало тому, что 2-я ударная не смогла отразить контрудары немцев и не только не прорвала блокаду Ленинграда, но и оказалась в окружении.
В конце июля 1942 г. Ю-88 и Хе-111 — стирая с лица земли целые железнодорожные узлы и выведя из строя около 18 тысяч вагонов — полностью парализовали железнодорожные перевозки в направлении Сталинграда — одной из двух главных целей летнего немецкого наступления. Ударами 24—31 августа они снова полностью парализовали движение по магистралям Сталинград — Липецк и Сталинград — Саратов. «В результате войска приходилось разгружать за десятки километров от фронта» и, словно в Крымскую войну, отправлять их дальше походным порядком. В сентябре разгрузку пришлось производить уже за 250—300 км... К середине августа, осуществляя минные постановки и охотясь заречными судами, «хейнкели» из 27-й и 55-й бомбардировочных эскадр снизили доставку бакинской нефти по Волге настолько, что значительную часть волжского флота пришлось перевести на дровяное топливо — снижавшее скорость доставки воинских грузов к Сталинграду. Только с 25 июля по 10 августа 1942г. от мин и бомб с Хе-111 затонуло каждое четвертое судно, шедшее по заминированному участку Волги, и погибло 115 000 тонн нефтепродуктов! А 9 августа удар 12 «хейнкелей» по железнодорожной станции Сарепта лишил Сталинградский фронт большей части запасов артиллерийских снарядов.
Фактором оперативного значения немецкие двухмоторные бомбардировщики не раз становились даже в 1943-м. Так, весной этого года Ю-88 и Хе-111 4-го воздушного флота сыграли едва ли не решающую роль в срыве попыток Северо-Кавказского фронта прорвать знаменитую «Голубую линию» на Таманском полуострове и завершить освобождение Северного Кавказа. Начав 4 апреля 1943 г. наступление в районе станиц Крымская и Варениковская, советские войска сразу же оказались «буквально прижаты к земле» массированными бомбовыми ударами и уже 6-го вынуждены были перейти к обороне, не добившись какого-либо продвижения. 14—17 апреля все повторилось: непрерывные бомбежки позволили продвинуться лишь на несколько километров — и лишь в районе Крымской, которая находилась еще только на подступах к собственно «Голубой линии». Третье наступление, начавшееся 29 апреля, длилось до 19 мая, но — не в последнюю очередь из-за уларов с воздуха — привело лишь к овладению Крымской. К прорыву собственно «Голубой линии» фронт смог приступить только 26 мая 1943 г. — нанеся удары в районе Киевское и Молдаванское. И снова массированные удары Ю-88 и Хе-111 остановили наступающих, сковали маневр резервами. До 7 июня, когда наступление окончательно выдохлось, удалось лишь кое-где вклиниться в первую линию обороны противника.
В значительной степени из-за противодействия Ю-88 и Хе-111 все того же 4-го воздушного флота (кроме них, там работали и Ю-87) захлебнулась и начатая 17 июля 1943 г. с целью освобождения Донбасса Изюм-Барвенковская операция. Систематически разрушая переправы через Северский Донец в районе Изюма, немецкие бомбардировщики и пикировщики не позволили вовремя перебросить на захваченный на правом берегу плацдарм часть сил 8-й гвардейской армии (две дивизии 28-го гвардейского стрелкового корпуса и танковую группу М.Г.Вайнруба) и второй эшелон Юго-Западного фронта — 1-й гвардейский механизированный и 23-й танковый корпуса. Последним, кроме того, бомбежки нанесли «значительный урон». В условиях, когда враг уже сосредоточил против атакованного участка свои резервы, подобное промедление с наращиванием силы удара, естественно, способствовало неудаче наступления — тем более что 8-я гвардейская армия «из-за расстроенных вражеской авиацией переправ» стала ощущать нехватку боеприпасов.
 В борьбе против СССР бомбардировочная авиация люфтваффе не раз добивалась и эффекта стратегического масштаба. Так, 4—6 ноября 1941 г., выполнив всего 28 самолето-вылетов на бомбежку Горького, Хе-111 из 100-й бомбардировочной группы, III группы (1-го формирования) 26-й бомбардировочной эскадры «Лёвен» и I группы 28-й бомбардировочной эскадры полностью разрушили радиотелефонный завод имени Ленина (№ 197) и завод «Двигатель революции» (он же минометный завод № 718) и причинили большие разрушения Горьковскому автомобильному. В результате в Горьком прекратился выпуск 120-мм минометов и 82-мм и 132-мм реактивных снарядов, практически прекратилось производство полевых радиостанций и телефонов и «значительно затормозился» выпуск 82-мм минометов и артиллерийских снарядов на ГАЗе, 76-мм дивизионных пушек ЗИС-3 на артиллерийском заводе № 92 и танков Т-34 на заводе № 112 («Красное Сормово»; два последних предприятия зависели от поставок с «Двигателя революции» и ГАЗа). И это в самый напряженный период битвы за Москву!
В июне — июле 1942 г. Ю-88 из 30-й бомбардировочной эскадры «Адлер» (совместно, правда, с Ю-87) уничтожили «основную часть» Мурманского порта, и последний «оказался не в состоянии принимать крупные транспорты и обрабатывать доставляемые ими грузы». Это обстоятельство прямо повлияло на решение правительства Англии приостановить отправку в СССР арктических конвоев; таким образом, немецкие бомбовозы временно сорвали поставки в СССР военных материалов из-за рубежа.
Непрерывно бомбя в сентябре — октябре 1942 г. железную дорогу Урбах — Астрахань, Ю-88 и Хе-111 существенно замедлили поступление бакинской нефти на нефтеперегонные заводы Поволжья. Кроме того, 8—9 сентября «хейнкели» из I группы 100-й бомбардировочной эскадры «Викинг» и III группы 4-й бомбардировочной эскадры «Генерал Вефер» сожгли нефтехранилища в Камышине и Астрахани (только в последней было подожжено около 400 000 тонн нефтепродуктов), в ночь на 24 сентября Хе-111 из 55-й и Ю-88 из 76-й бомбардировочной эскадры разрушили крекинг-завод в Саратове (прекративший работу до конца года), а 26—31 октября «хейнкели» из I группы 100-й и «юнкерсы» из 76-й эскадры только на астраханском рейде потопили 15 нефтеналивных судов (уничтожив около 15 000 тонн нефтепродуктов). В итоге немецкие бомбардировщики вызвали в СССР ощутимую нехватку нефтепродуктов (в сентябре на нефтеперерабатывающие заводы поступало 30—40% необходимого количества нефти, а в октябре, ноябре и первой половине декабря—в среднем всего 25%, «причем кривая [...] шла вниз») и снизили поставки горючего в действующую Красную Армию".
Минирование волжского фарватера на 800-километровом участке между Астраханью и Саратовом, выполненное в мае 1943 г. Хе-111 из все той же I группы «Викинга», вынудило проводить суда в составе конвоев, за тралами и опять-таки привело к снижению доставки нефтепродуктов (если за последнюю декаду апреля по участку Астрахань — Саратов их удалось перевезти 445 000 тонн, то за весь май — 765 000).
На всей Красной Армии сказались и результаты стратегической операции, проведенной люфтваффе 4 -27 июня 1943 г. Совершив тогда 20 налетов на Горький, Саратов, Ярославль, Рыбинск и Астрахань, Хе-111 из 4-й, 27-й, 53-й, 55-й и 100-й и Ю-88 из 1-й, 3-й и 51-й бомбардировочных эскадр вывели из строя около 30 промышленных предприятий и в том числе почти полностью разрушили Горьков-ский автомобильный и Ярославский шинный заводы, крекинг-завод (вторично) и авиазавод №292 в Саратове, завод «Двигатель революции» (вторично) и ремонтную базу № 97 (центр расконсервации и ремонта танков, поставлявшихся из США и Англии) в Горьком. Поскольку часть разрушенных заводов поставляла детали и агрегаты для многих других (так, ГАЗ был единственным производителем колес, которыми оснащалось большинство советских артиллерийских орудий, а Ярославский шинный снабжал шинами все советские самолеты), в СССР снизились «темпы производства всех видов вооружений — от снарядов и автоматов до танков и самолетов». В частности, Красная Армия недополучила порядка 800 истребителей Як-1 и «примерно 2000 танков, кроме того, был значительно замедлен рост их производства во второй половине 1943 г.» и сорвано начало выпуска легких танков Т-80. Наконец, из-за гибели в Саратове 61 000 (по другим данным - 31000) тонн нефтепродуктов и прекращения нефтеперегонки действующая армия недополучила накануне Курской битвы 22 000 тонн бензина. Это лишь немногим меньше, чем имелось к 5 июля 1943 г. на целых пяти фронтах — Западном, Брянском, Центральном, Воронежском и Степном (28 491 т, в том числе отечественного — 13 975 т) — и примерно столько, сколько расходовали эти фронты за одну неделю Курской битвы!Пришлось урезать фронтам лимиты расхода горючего, а затем и затронуть неприкосновенные запасы...
Ночные удары немецких бомбардировщиков по Ленинграду в марте 1943 г. привели к серьезным разрушениям на 1 -и, 2-й и 5-й ГЭС и таких важнейших оборонных заводах как «Большевик» и № 174 имени Ворошилова.
ПОЧЕМУ УДАРЫ Ю-88 и Хе-111 ОКАЗЫВАЛИСЬ ВЫСОКОРЕЗУЛЬТАТИВНЫМИ?
Высокая эффективность действий немецкой бомбардировочной авиации определялась прежде всего высокой результативностью ее бомбовых ударов. Если еще в 1942—1943 гг. потери немцев от ударов советских бомбардировщиков, «за исключением сражения под Сталинградом, были достаточно низкими» и «немецкие войска не испытывали с ними особых проблем», то советская сторона сказать этого никак не могла. Так, в начале приграничного сражения на Юго-Западном фронте Ю-88 и Хе-111 стали «самым страшным противником нашей артиллерии, еще до начала артиллерийской дуэли выбивавшие наши батареи. Еще более страшным противником они были для колонн автомашин на дорогах Львовского выступа.
 « ... Толпы людей и автомашин в пробках и узостях выкашивались авиабомбами с устрашающей эффективностью». Нанеся 26 июня 1941 г. удар по 12-й танковой дивизии 8-го механизированного корпуса, Хе-111 из 55-й бомбардировочной эскадры вывели из строя все трактора ее гаубичного артполка, уничтожили большую часть орудийных расчетов и сожгли большое количество грузовиков с боеприпасами и бензовозов. (Приведший эти факты А.В. Исаев указывает, что действия советских бомбардировщиков тоже оказали тогда «существенное воздействие» на танковые дивизии противника и тоже «внесли свой неоценимый вклад в уменьшение их боевых возможностей» — однако каких-либо цифр и других конкретных сведений о понесенном немцами уроне не приводит; в цитируемых же исследователем немецких описаниях этих боев о таком уроне говорится лишь однажды — когда упоминается о «множестве раненых и убитых солдат» 15-го танкового полка 11 -и танковой дивизии....) Согласно воспоминаниям Я.К.Терентьева, при ударе 12 Ю-88 по станции Ромодан (северо-западнее Полтавы) в начале июля 1941 г. его 67-й железнодорожный батальон потерял около половины личного состава. Ударные возможности бомбардировочной авиации люфтваффе хорошо видны на примере налета 29 августа 1943 г. примерно 100 машин на 6-й гвардейский кавалерийский корпус 33-й армии Западного фронта восточнее Ельни.
«За какое-то мгновение», свидетельствует наблюдавший этот ад бывший начальник оперативного отдела штаба армии И.А.Толконюк, «погибло, как помнится, около 4-х тысяч лошадей и сотни кавалеристов». Или на примере ударов по железной дороге Урбах — Астрахань в сентябре — октябре 1942 г.: «каждый день на различных участках горели пассажирские и товарные вагоны, платформы с техникой, цистерны с нефтью. На большинстве станций были разбиты заправочные колонки для паровозов, склады с углем, стрелки и разъезды. Линии связи были разрушены почти на всем протяжении. [...] Особенно большие разрушения наблюдались на 120-километровом участке Эльтон — Баскунчак». «... Все 120 км до Баскунчака, — вспоминал о выполненном в конце октября рейсе машинист С.Веревейкин, — я только и видел сгоревшие поезда, разлитую нефть, горы искореженных рельсов, стертые с лица земли станции». «Разрушены все железнодорожные сооружения, разбиты станции, разъезды и даже железнодорожные будки», — констатировал 16 ноября 1942 г. в своем дневнике командующий Сталинградским фронтом генерал-полковник А. И. Еременко... В начале июля 1943 г. даже советскому Верховному Главнокомандованию пришлось обратить внимание командующих фронтами на то, что «войсковые соединения, их штабы, склады, оборонительные рубежи, переправы, аэродромы и другие объекты» противником «подвергаются эффективному бомбометанию».
В свою очередь, высокая результативность бомбовых ударов немецких двухмоторных бомбардировщиков определялась высокой точностью бомбометания и большой мощностью бомбового залпа.
Точностью бомбометания особенно выделялись Ю-88, которые — будучи способны пикировать под углом до 80° -могли обеспечить поражение даже малоразмерных точечных целей. Здесь эти тяжелые двухмоторные машины практически не уступали одномоторным пикировщикам Ю-87. Спикировав утром 29 июня 1941 г. на Восточный форт Брестской крепости, пять Ю-88 из 3-й бомбардировочной эскадры положили 6 из 10 сброшенных ими 500-кг бомб точно во внешний вал форта (в казематах которого находились защитники), а вечерний удар силами шести машин дал уже более 80% прямых попаданий (10 «пятисоток» из 12). В ночь на 5 июня 1943 г. группа Ю-88, наносившая с пикирования удар по водозаборным станциям на Оке и основным узлам водопроводной сети в районе Горьковского автомобильного завода, добилась шести прямых попаданий в главный водовод и поразила узел управления водоснабжением и теплофикацией и Автозаводскую ТЭЦ (так, что ГАЗ, по цехам которого отбомбились затем другие группы, оказался полностью обесточен и лишен воды — а значит, и возможности, бороться с пожарами...).
В следующую ночь «юнкерсы» опять положили несколько бомб точно в водовод диаметром 0,6 м и вывели из строя и основную и резервную линии электропередачи, а в ночь на 14 июня, перед бомбежкой горьковского же завода «Двигатель революции», таким же точечным ударом разрушили и его водозаборную станцию... Конечно, столь точными Ю-88 оказывались не всегда. Так, сбросив 25 июня 1941 г. на аэродромы Гоголев и Борисполь под Киевом соответственно 36 и 117 бомб, машины 54-й бомбардировочной эскадры «Тотенкопф» в Гоголеве сумели лишь сжечь один и повредить два из примерно 30 стоявших на летном поле ТБ-3, а в Борисполе — сжечь лишь один из примерно десятка ТБ-7 («хотя, казалось, в этих гигантов трудно не попасть») да разрушить; два склада. Откровенно неудачными оказались удары 1-группы той же эскадры по мостам через Днепр в районе Йлева в июле 1941 г. А 23 января 1942г. на Калининском фронте 24 Ю-88 около двух часов бомбили колонну из 22 советских танков, но не добились ни одного прямого попадания. Однако надо учесть, что в последнем случае немцы сбрасывали бомбы не с крутого, а с пологого пикирования; кроме того, советский источник не сообщает, сколько танков было выведено из строя близкими разрывами 250-кг бомб (заметим, что 22 июня 1941 г. в совершавшей марш от Риги на Шяуляй 28-й танковой дивизии 12-го механизированного корпуса Северо-Западного фронта только от одного налета Ю-88 вышло из строя 10 БТ-7). А не сумевшая уничтожить днепровские мосты эскадра «Тотенкопф» в те же июльские дни 1941-го прицельным бомбометанием с малых высот нанесла «тяжелый урон» войскам, оборонявшим Киевский укрепрайон...
Показательно также сравнение результатов ударов Ю-88 и советских пикирующих бомбардировщиков Пе-2 по кораблям класса «эсминец» (напомним, что в советском флоте тех лет этот класс именовался «миноносцы» и включал два подкласса — «эскадренные миноносцы» и «эскадренные миноносцы-лидеры»). В тех случаях, когда эта цель была неподвижной, советским пикировшикам удалось поразить ее лишь один или два раза — да и то, может быть, случайно. Повредить зенитную артиллерию германского эсминца Z34 в Данцигской бухте 16 апреля 1945 г. не могли и 16 обрушившихся тогда на него Пе-2, и атаковавшие вместе с ними истребители сопровождения. Что же касается повреждения «пешками» 13-й авиадивизии пикирующих бомбардировщиков ВВС Черноморского флота румынского эсминца «Регеле Фердинанд» в Констанце 20 августа 1944 г., то неизвестно, бомбили ли этот корабль прицельно. Удар 12 Пе-2 из 40-го авиаполка пикирующих бомбардировщиков по кораблям в Лесной гавани (где стоял «Регеле Фердинанд») был импровизацией и мог наноситься по «гавани вообще». А атаковавшие вслед за ними стоянки кораблей в Лесной гавани 18 «пешек» 29-го полка бомбили в значительной степени наугад — через дымовую завесу; в общем, прямое попадание в «Регеле Фердинанд» могло быть случайным...
 Немцы же советские эсминцы бомбили только прицельно. И, чтобы добиться прямых попаданий в балтийский «Сердитый» (19 июля 1941 г. на рейде Хельтермаа у острова Даго), оказалось достаточно лишь 4 Ю-88 из 806-й бомбардировочной группы. При этом соотношение количества атаковавших самолетов и попавших в эсминец бомб составило 4:1, тогда как при ударе Пе-2 по Z34 (если прямые попадания в последний вообще имели место) — по-видимому, 16:1. Четыре авиабомбы, попавшие 2 июля 1942 г: в Новороссийске в лидер «Ташкент», и две, угодившие 16 июля 1942 г. в Поти в черноморский же эсминец «Бодрый», также были результатом атаки не более чем 6—8 Ю-88 из I группы 76-Й бомбардировочной эскадры: в Новороссийске 32 Ю-88 и 32 Хе-111 наносили улар не менее чем по 18 кораблям и судам, да еще и по береговым объектам; в Поти у 16 «юнкерсов» целей также было несколько. Следовательно, и в этих случаях интересующее нас соотношение не должно было превысить 4:1...
Атакуя еще четыре стоявших без движения советских эсминца (балтийский «Энгельс» 7 августа 1941 г. на рейде Рогокюль и черноморские «Бодрый» 2 ноября 1941 г. в Севастополе, «Способный» 10 апреля 1942г, в Новороссийске и «Бдительный» там же 2 июля 1942 г.), Ю-88 (в первом случае всего 3, во втором — 4, в третьем — 8) положили 250-кг бомбы либо вплотную к борту, либо не далее, чем в 5—10 м от него — так, что корабли получили значительные повреждения от осколков («Бдительный» сразу после этого был потоплен Хе-111). Соотношение числа атаковавших самолетов и количества нанесших поражение бомб составило соответственно 1:1; 1:1; 8:1.
При ударах по эсминцам, находившимся в движении, Пе-2 добились подтвержденного успеха лишь в одном случае: 8 апреля 1945 Г- 27 «пешек» 12-го гвардейского авиаполка пикирующих бомбардировщиков 8-й минно-торпедной авиадивизии ВВС Балтийского флота прямыми попаданиями повредили в Данцигской бухте германский 23141. Кроме того, 10 августа 1941 г. 2 Пе-2 и 5 СБ из 72-го смешанного авиаполка ВВС Северного флота атаковали в Баренцевом море 24, 210 и 216 —однако чья именно бомба повредила близким разрывом неизвестно... Ю-88 прямых попаданий в движущийся эсминец также добивались очень редко — лишь в балтийский «Карл Маркс» в заливе Хара-Лахт 8 августа 1941 г. да в черноморский «Безупречный» у мыса Аю-Даг 26 июня 1942 г. Однако если при ударе «пешек» по Z31 соотношение количества атаковавших/самолетов и попавших в эсминец бомб составило 13,5:1, то при ударе «юнкерсов» по «Безупречному» — самое большее 7:1, а по «Карлу Марксу» — 1,5:1 (последний, правда, только отходил от причала и не успел развить ход). Кроме того, еще не менее чем в двенадцати случаях, советские эсминцы и лидеры получали повреждения от разрывов бомб, положенных двухмоторными «юнкерсами» в непосредственной близости от борта. При этом балтийский «Грозящий» (16 июля 1941 г. в Рижском заливе) и североморские «Гремящий» и «Сокрушительный» (10 июля 1942г. в Баренцевом море) пострадали каждый всего от двух Ю-88, а черноморский «Бодрый» (31 октября 1941 г. между Евпаторией и Севастополем) получил около 2000 осколочных пробоин!
Всего же за годы войны Ю-88 потопили 4 советских эсминца и лидера («Ташкент», «Карл Маркс», «Сердитый» и «Безупречный») и нанесли значительные повреждения девяти — «Энгельсу», «Сметливому» (25 июня 1941 г. в Ирбенском проливе), «Страшному» (15 июля 1941 г. в Рижском заливе), «Способному», «Бдительному», «Бодрому» (трижды; помимо двух упомянутых выше случаев, еше и 2 ноября 1941 г. в Севастополе), «Разумному» (3 апреля 1943 г. в поселке Роста близ Мурманска), «Ташкенту» (27 июня 1942 г., на переходе Севастополь — Новороссийск) и лидеру «Харьков» (дважды: 18 мая 1942 г. на переходе Новороссийск -Севастополь и 18 июня того же года близ Севастополя). На счету же Пе-2 — лишь от двух до трех серьезно поврежденных эсминцев...
Конечно, нельзя забывать, что множество атак Ю-88 на советские эсминцы завершилось безрезультатно, а Пе-2 выполнили значительно меньше, чем «юнкерсы», ударов по кораблям этого класса. Но если сравнивать только успешные удары, то здесь превосходство Ю-88 в точности бомбометания является очевидным.
Разбирая причины этого превосходства, М.Э.Морозов справедливо указывает на прекрасные бомбовые прицелы Ю-88; заметим, что в 1942-м они получили приставку, автоматически учитывавшую скорость и высоту полета и вводившую поправку на ветер! Пе-2, конечно, были оснащены здесь хуже. Однако, по замечанию бывшего подполковника люфтваффе У. Греффрата, и «немецкие прицелы для бомбардировки с пикирования отнюдь не были такими совершенными, чтобы можно было рассчитывать на точные попадания в малые цели при использовании авиационных экипажей со средним уровнем подготовки». А скорректировать ошибку прицеливания, довернув самолет по курсу, на вошедшем в пике Ю-88 было ничуть не проще, чем на Пе-2. Не отличаясь таким же аэродинамическим совершенством, немецкий бомбардировщик был, однако, в полтора с лишним раза тяжелее «пешки» и, безусловно, должен был разгоняться на пикировании до столь же больших скоростей, что и та — а значит, и «сидеть» в воздушном потоке не менее плотно, чем Пе-2. Во всяком случае, руля направления пикирующий Ю-88 слушался так же плохо, как и Пе-2-й. И если «юнкерсы» чаще, чем «пешки», попадали в цель, то это нужно приписать прежде всего уровню подготовки пилотов, у многих из которых он был выше среднего даже по немецким меркам. В самом деле, если летчики Пе-2, опасаясь запоздать с выходом из пике и врезаться в землю или в воду, сбрасывали бомбы с высоты 1000—1500, а то и 2100— 2800 м, то пилоты Ю-88 даже в крутом пике снижались бывало до 800, а то и 450 м — и только тогда осуществляли бомбометание, которое, естественно, оказывалось более точным (из-за меньшего разлета бомб). 50 Ю-88, бомбивших 15 июля 1943 г. артиллерийские позиции войск 69-й армии Воронежского фронта в районе Ямки и Правороть (на южном фасе Курской дуги), пикировали с 1500 м до 200-метровой отметки! А ведь вывести многотонный (повторяем, в полтора с лишним раза более тяжелый, чем Пе-2) Ю-88 из пике было по меньшей мере не проще, чем «пешку»...
 Заметим, что даже в самые тяжелые периоды — когда на фронте остро не хватало самолетов — немцы находили возможность обеспечить должный уровень выучки экипажей Ю-88. Например, у пополнения, прибывшего в октябре 1941 г. во II группу 30-й бомбардировочной эскадры, этот уровень был, по оценке ветеранов части, «настораживающе плохим»: летные школы снизили требования к обучаемым. Однако группу еще полтора месяца после этого продолжали держать в глубоком тылу, и недоученные авиаторы успели пройти солидный курс тренировок. В итоге первое же их фронтовое бомбометание, осуществленное 22 декабря 1941 г. по наступающим южнее Калуги войскам советского Западного фронта, командование действовавшей в этом районе немецкой дивизии расценило как успешное: в результате ударов группы «противник не только не имел продвижения, но его удалось даже потеснить».
Встречающиеся же то и дело в советской литературе сведения о том, что немцы очень скоро оказались вынуждены пополнять свою бомбардировочную авиацию на Восточном фронте недоученными экипажами, лишний раз подтверждают крайнюю ненадежность своего источника — показаний военнопленных. Они опровергаются наблюдениями самой же советской стороны. Так, пилот Ю-88, сбитого во второй половине декабря 1941 г. на Волховском фронте, над железнодорожной станцией Большой Двор (восточнее Тихвина), показал на допросе, что в их отряде «было лишь два мастера «слепого» самолетовождения. Одного ленинградские летчики сбили в ноябре, вторым сбитым стал он сам, а замены им нет. Теперь в отряде одна молодежь, недавно выпущенная из летных школ. Молодые пилоты прошли курс ускоренной подготовки и летать в сложных погодных условиях не умеют, не владеют искусством бомбометания по расчету времени, даже при бомбежке таких крупных целей, как город или железнодорожный узел, выводят самолеты из облаков. То же самое показал и штурман экипажа». Однако всего через несколько недель, в январе 1942 г., первый же Ю-88, увиденный прибывшим на Волховский фронт главным штурманом ВВС Красной Армии Б.А.Стерлиговым, продемонстрировал, по оценке последнего, высокий уровень штурманской подготовки. Из-за облаков он, правда, не бомбил, но тем не менее вывел машину на цель по расчету времени и вывел исключительно точно — так, что, внезапно вынырнув из облачности, она оказалась прямо над целью. И вряд ли это можно считать случайностью: ведь даже на московском стратегическом направлении, где люфтваффе несли тогда значительно большие потери, советские штабисты постоянно фиксировали совсем иную картину, нежели та, что была нарисована пленными авиаторами. Так, во второй половине ноября 1941 г., указывает советский военный историк, поддерживавшие наступление вермахта на Москву «экипажи фашистских самолетов», «как правило», «наносили бомбовые удары из-за облаков по расчету времени I». А в марте 1942-го, констатирует этот же автор, «качество бомбометания» действующих на московском направлении немецких бомбардировщиков даже «несколько повысилось по сравнению с осенним периодом 1941 г.»
Еще и к лету 1943-го экипажи бомбардировочной авиации люфтваффе были в значительной степени укомплектованы ветеранами с большим боевым опытом, а молодое пополнение в боевые части поступало только после двухгодичного обучения (в программу которого входили, в частности, и полеты ночью). Нижегородец В.Гурьев — свидетель налета на Горьковский автозавод в ночь на 6 июня 1943 г, — вспоминал, как немецкие бомбовозы стройно «шли группами по 20 самолетов, по четыре в ряд» над Окой, как напротив автозавода они «круто поворачивали на 90 градусов и спокойно, словно на учениях, бомбили цеха. Причем складывалось впечатление, что каждый самолет шел на конкретный корпус завода» (так оно, в общем-то, и было.) - судя по схемам падения авиабомб на территорию ГАЗа, в ночь на 5 июня 1943 г. экипажи Ю-88 и Хе-111 добились примерно 47% прямых попаданий в заводские постройки (угодив в них 81 фугасной бомбой из 172, чье падение было зафиксировано), в ночь на 6-е — примерно 35% (58 бомбами из 165), а в ночь на 7-е — примерно 55% (70 бомбами из 127; по данным службы МПВО Горького — примерно 90 фугасными бомбами из 170, т.е. примерно 53% сброшенных). Таким образом, средний процент прямых попаданий в трех налетах на ГАЗ (при том, что бомбили его не столько с пикирования, сколько с горизонтального полета) составил примерно.
Хорошая подготовка пилотов и штурманов обусловила и высокую точность уларов Хе-111 — которые бомбили только с горизонтального полета. 6 октября 1941 г. удар трех «хейнкелей» из 55-й бомбардировочной эскадры привел к прямым попаданиям в механосборочный цех № 2 Ново краматорского завода тяжелого машиностроения, а 12 октября другие два самолета из «Грайфа» сумели поразить крыльевой цех и другие здания воронежского авиазавода № 18. Из четырех Хе-111 из 100-й бомбардировочной группы и III группы (1-го формирования) 26-й бомбардировочной эскадры, сбросивших днем 4 ноября 1941 г. (правда с малых высот) по одной 1000-кг мине или две 500-кг бомбы на промышленные предприятия Горького, три добились 100% прямых попаданий — поразив, как и было приказано, ТЭЦ Горьковского автозавода и силовую станцию завода «Двигатель революции» (а также главный корпус завода № 197 имени Ленина), Четвертый же угодил в ремонтно-механический цех ГАЗа тремя 250-кг фугасками из четырех... 26 июня 1942 г. девять «хейнкелей» из I группы 4-й бомбардировочной эскадры, сбросив на государственный подшипниковый завод № 3 (ГПЗ-3) в Саратове 18 бомб, прямыми попаданиями разрушили четыре цеха, в ночь на 8 июня 1943г. не более 10 машин из II группы той же эскадры (или из I группы 100-й)добились около 10 прямых попаданий в корпуса авиамоторного завода № 466 в Горьком, в ночь на 10 июня 1943 г. 5-й отряд II группы 27-й бомбардировочной эскадры «Бельке» (около десяти Хе-111) разрушил два цеха Ярославского шинного завода. А в ночь на 24 июня, в ходе удара по саратовскому авиазаводу № 292, одиночный «хейнкель» (из 55-й или 100-й эскадры) хоть и с бреющего полета, но сумел — как и было ему приказано -попасть серией фугасных бомб в такую «нитку», как водопроводная магистраль...
 Известны и случаи, когда Хе-111 поражали такие малоуязвимые при бомбометании с горизонтального полета цели, как корабли и мосты. 12 ноября 1941 г. всего три «хейнкеля» из 27-й бомбардировочной эскадры с высоты около 3000 м (!) сумели-таки угодить одной бомбой в стоявший в Южной бухте Севастополя крейсер «Червона Украина» (нанеся ему тяжелые повреждения), а еще одну положили всего в 5—7 м от борта корабля. А 1 июня 1943г. Хе-111 из 53-й бомбардировочной эскадры «Легион Кондор» сумели разрушить стратегически важный мост через Волхов (поставив тем под угрозу снабжение войск Ленинградского фронта). Точное же накрытие в начале октября 1941 г. аэродрома Мценск (в результате которого некоторые авиаполки ВВС Брянского фронта практически лишились матчасти) шестерка «хейнкелей» из 100-й бомбардировочной группы, по свидетельству служившего тогда в 42-м истребительном авиаполку Г.В.Зимина, сумела обеспечить с высоты около 5000м!
Что же касается ночных ударов, то, отмечал У.Греффрат, «по-настоящему совершенный ночной бомбардировочный прицел так и не получил в немецкой авиации массового распространения до самого конца войны». И тем не менее четверть (15—20 из примерно 70) фугасных бомб, сброшенных 4—6 ноября 1941 г. в темноте на оборонные заводы Горького Хе-111 из 100-й бомбардировочной группы, III группы (1-го формирования) 26-й бомбардировочной эскадры и I группы 28-й бомбардировочной эскадры, дала прямые попадания в заводские корпуса (в 3 или 4 из 24 самолето-вылетов таких попаданий было достигнуто 50— 100%). А еще один экипаж сумел (как и было ему приказано) положить 9 осколочных бомб точно на линии электропередачи, шедшей к Горькому от Балахнинской ГРЭС...
Атаковав в ночь на 18 июня 1944 г. станцию Бельцы в Моллавии, «хейнкели» 27-й бомбардировочной эскадры 90% бомб сбросили точно на ее территорию. Для сравнения укажем, что в ночь на 7 февраля 1944г. 728 (!) Ил-4, Ли-2, В-25 и Пе-8, целями которых также были только военные объекты, обрушили на Хельсинки 6443 бомбы общим весом 910 тонн (по другим данным, 7319 бомб общим весом 924,9 тонны) — однако из 17 оборонных заводов, 11 крупных складов и нескольких железнодорожных станций финской столицы пострадали лишь два склада и железнодорожное депо...
В отличие от советских бомбардировщиков, Ю-88 и Хе-111 не увлекались неприцельным сбрасыванием бомб «по ведущему», а, наоборот, стремились повысить точность прицельного бомбометания, делая по нескольку (до 8—10) заходов на цель и сбрасывая каждый раз по одной-две бомбы.
Высокой точности бомбометания Хе-111 способствовали также хорошие пилотажные качества этого самолета в отличие от того же ДБ-ЗФ и особенно от Пе-2, «хейнкель» был очень устойчив в полете и прост в пилотировании. Хорошей устойчивостью относительно всех осей обладали и Ю-88 — также бомбившие зачастую с горизонтального полета. По простоте пилотирования двухмоторный «юнкере» уступал СБ и ДБ-3, но «очень высокой квалификации пилота», по оценке советских испытателей, все же не требовал — опять-таки в отличие от Пе-2...
Что же касается мощности бомбового залпа, то здесь, во-первых, следует подчеркнуть очень солидную величину бомбовой нагрузки Ю-88 и Хе-111. Так, самолеты наиболее распространенной в 1941 г. модификации двухмоторного «юнкерса» — Ю-88А-5 — могли поднимать до 2500 кг бомб, а окончательно вытеснившие их в начале 1942-го Ю-88А-4 с более мошными двигателями Jumo211 F — до 3000 кг, т.е. втрое больше, чем основной советский фронтовой бомбардировщик 1942— 1945 гг. Пе-2. На практике и советские, и немецкие самолеты максимальную емкость бомбодержателей использовали редко, однако тройное превосходство «юнкерса» все равно сохранялось. К примеру, во время битвы за Москву реальная бомбовая нагрузка Пе-2 не превышала 600—700 кг (да и в 1944-м, как мы видели, «пешки» редко брали на борт более 750 кг). Между тем Ю-88 А-5 и А-4 в 1941 г. обычно несли по 1900—2400 кг (по 28 50-кг фугасок в бомбоотсеке и по 2—4 250-килограммовых под крылом, на внешней подвеске). А при ударах по Сталинграду в сентябре — ноябре 1942-го Ю-88А-4 с моторами Jumo211 F -благо расстояние до цели было небольшим — брали на борт по 3000—3400 кг бомб! «По мощности бомбового залпа каждый самолет реально был эквивалентен звену Ил-4 или пятерке Пе-2»!
Максимальная бомбовая нагрузка «хейнкелей» была примерно такой же, что и у двухмоторных «юнкерсов»: у машин наиболее распространенных в 1941 г. модификаций Хе-111Н-4, Н-5 и Н-бона составляла 2500 кг, а появившиеся в 1942-м Хе-111Н-11 и Н-16 в перегрузку могли поднимать и 3000 кг. На практике «хейнкели» брали на борт значительно меньше. Например, Хе-111 лейтенанта Э. фон Глазова из III группы 53-й бомбардировочной эскадры 23 ноября 1941 г. вылетел на боевое задание лишь с 1300 кг бомб — с 16 50-кг фугасками в бомбоотсеке и с одной 500-килограммовой на внешней подвеске. «Хейнкели» 1-го отряда 1 группы 100-й бомбардировочной эскадры, выполнив с 22 января по 1 июля 1942 г. 1339 самолето-вылетов, сбросили около 2000 т бомб — следовательно, средняя величина бомбовой нагрузки одного самолета составляла в этот период около 1500 кг. Однако по сравнению с Пе-2 и это было много.
Во-вторых, Ю-88 и Хе-111 выгодно отличались от советских двухмоторных бомбардировщиков по максимальному калибру используемых бомб. Конструкция немецких машин допускала подвеску и 1400 - и 1500 - и 1700- и 1800 - кг бомбы (Хе-111Н-5 мог нести и 2500-килограммовую) — тогда как для Пе-2 пределом была 500-, а для ДБ-ЗФ (Ил-4) — 1000-килограммовая. Если Ил-4 мог нести только одну ФАБ-1000, то Хе-111 — не превосходившие или лишь немного превосходившие илъюшинскую машину по максимальной величине бомбовой нагрузки — способны были поднять и две 1000-кг бомбы (или мины), а Хе-111Н-11 — и три. Кроме того, немецкие авиационные командиры лучше использовали возможности самолетов. Пе-2, как правило, использовали только 100-кт бомбы; 250-килограммовые подвешивались очень редко, а 500-килограмме вые — и вовсе в единичных случаях. «Юнкерсы» же и «хейнкели» 250-кг фугаски применяли практически в каждом боевом вылете! Впрочем, здесь могла сказываться все та же разница в уровне квалификации советских и немецких пилотов: ведь взлет с тяжелыми бомбами на внешней подвеске был очень непростым делом. Не зря еще в советско-финляндскую войну ДБ-3, которые пилотировали молодые летчики, выпускались на боевые задания всего с 500 кг бомб вместо 1000-1100 кг.
Результативность ударов Ю-88 и Хе-111 повышало также массированное применение этих самолетов. К ударам 23 августа 1942 г. по Сталинграду было привлечено (помимо четырех групп Ю-87) 12 бомбардировочных групп — зато в этот день «Сталинград, как город и промышленный центр, был уничтожен». В налете 10 октября 1942г. На нефтеперегонный завод в Грозном участвовали почти все 10 бомбардировочных групп 4-го воздушного флота — зато «цель была полностью уничтожена». Удар по станции Бельцы 18 июня 1944г. наносили около 90 «хейнкелей», т.е. вся 27-я бомбардировочная эскадра или до трети всех двухмоторных бомбардировщиков люфтваффе, действовавших тогда между Полесьем и Черным морем. Зато и урон железнодорожным перевозкам 2-го Украинского фронта был причинен «заметный». Для удара по аэродромам Полтавского аэроузла, на которых 21 июня 1944г. приземлилось 137 американских «летающих крепостей» В-17, было выделено больше половины всех Хе -111, имевшихся тогда на Восточном фронте — около 200 машин из 4-Й, 27-й, 53-й и 55-Й бомбардировочных эскадр. Зато, атаковав ночью 22 июня аэродром Полтава, эта группа сумела уничтожить, по американским данным, 47 из 73 сидевших там В-17 (а также два транспортных С-47 и один истребитель Р-51) и повредить все остальные «крепости»...
 Заметим, что массирование ударов бомбардировочной авиации люфтваффе облегчалось еще одним преимуществом его самолетов перед советскими фронтовыми бомбардировщиками — значительной дальностью полета Ю-88 и Хе-111 (примерно вдвое большей, чем у Пе-2). Чтобы сосредоточить усилия своих бомбардировщиков на каком-либо направлении, немцам зачастую не требовалось прибегать к перебазированию авиачастей: «юнкерсы» и «хейнкели» могли наносить удары на достаточно удаленных друг от друга участках фронта, взлетая с одного и того же аэродрома! Так, приняв в 15 часов 21 июня 1944г. решение атаковать аэродромы Полтава и Миргород, командир 4-го авиакорпуса люфтваффе Р.Майстер смог реализовать его уже в ночь на 22-е — хотя все привлекавшиеся к этой операции эскадры Хе-111 базировались на аэродромах, удаленных от Полтавы на 850—900 и даже 1000 км — под Белостоком (4-я), Херес-полем и Демблином (55-я), Кросно (27-я) и Радомом (53-я), Правда, «хейнкели» из 27-й и 53-й эскадр использовали в качестве аэродромов подскока Белосток и Минск, но это было сделано не из-за чрезмерной удаленности Кросно и Радома, а ввиду желания Майстера собрать всю ударную группу в воздухе еще до подлета к линии фронта (из-за чего машинам «Бельке» и «Легиона Кондор» пришлось лететь к Полтаве из Южной Польши не по прямой, а через Белоруссию)..
В тех же случаях, когда это было необходимо, немцы смело осуществляли аэродромный маневр и не останавливались перед оголением целых стратегических направлений ради сосредоточения большей части своих бомбардировщиков на решающих в данный момент участках фронта. В июле — октябре 1942 г. подавляющее большинство бомбардировочных групп люфтваффе действовало на южном крыле советско-германского фронта — но зато они держали там под непрерывным воздействием и волжское судоходство, и железные дороги, по которым доставлялась бакинская нефть и перевозились войска и грузы к Сталинграду, наносили удары и по кварталам штурмовавшегося немцами Сталинграда, и по волжским переправам, и по колоннам войск, и по аэродромам и позициям зенитной артиллерии под Сталинградом, и по советским войскам в Осетии и Чечне и по промышленным центрам Поволжья, и по нефтеперерабатывающим заводам на Северном Кавказе, и по судам на Капийском море, и даже по сенокосным угодьям в Западном Казахстане...
К поддержке немецкого наступления на Курской дуге 5—12 июля 1943г. были привлечены 100% имевшихся тогда у врага на советско-германском фронте двухмоторных бомбардиревшиков!
Как и в случае с истребителями, Ю-87 и штурмовиками, эффективность боевой работы немецких двухмоторных бомбардировщиков повышалась еще и высокой интенсивностью их использования. Так, 10 августа 1941 г. поддерживавшая наступление на Ленинград 2-я бомбардировочная эскадра выполнила по 5 боевых вылетов каждым боеготовым экипажем До17, а Ю-88 4-го воздушного флота в период боев за Сталинград летом и осенью 1942 г. совершали по 5— 6 боевых вылетов в день, что для крупной двухмоторной машины очень много. (Для сравнения: 202-я бомбардировочная авиадивизия 2-Й воздушной армии Воронежского фронта в Белгородско-Харьковской операции в августе 1943 г. выполняла в день в среднем лишь 0,8 боевого вылета. Такая интенсивность, в свою очередь, становилась возможной как благодаря эффективной работе служб снабжения, так и благодаря удобству немецких бомбардировщиков в обслуживании и эксплуатации. Так, заменить винт на Ю-88 можно было за три минуты (!), тогда как на ДБ-3 -за час; на снятие мотора на «юнкерсе» уходило 1,5 часа против 3 часов на ДБ-3, на установку мотора — 4 часа против 12.
КАКОВЫ ПОТЕРИ Ю-88 и Хе-111?
Оценивая степень эффективности боевой работы двухмоторных бомбардировщиков люфтваффе на советско-германском фронте, необходимо учесть и величину их боевых потерь. Пока что опубликованы лишь отрывочные данные на этот счет. Так, согласно документам I группы 28-й бомбардировочной эскадры (15 декабря 1941 г. она была переименована в III группу 26-й бомбардировочной эскадры), ее 2-й и 3-й отряды, выполнив с 22 июля по 31 декабря 1941 г. около 3000 боевых вылетов, потеряли сбитыми и списанными из-за боевых повреждений 20 Хе-111. Данные эти неполные: по документам группы, общее число безвозвратно потерянных и поврежденных за указанный период самолетов оказывается равным 33, а согласно отчету 2-го авиакорпуса (в составе которого действовали тогда оба отряда) — 41, т.е. в 1,24 раза большим. С учетом последнего обстоятельства цифру безвозвратно потерянных обоими отрядами по боевым причинам «хейнкелей» можно увеличить с 20 до 25 — что даст соотношение около 120 боевых вылетов на одну безвозвратную боевую потерю.
Известно также, что действовавшая на ленинградском стратегическом направлении II группа 77-й бомбардировочной эскадры с 22 июня по 31 октября 1941 г. лишилась 17 Ю-88,а воевавшая (как и упомянутые выше отряды 28-й эскадры) на московском направлении 100-я бомбардировочная группа с 20 июля по 13 ноября 1941 г. потеряла 14 Хе-111. Если даже допустить, что все это — боевые потери, то и тогда получится, что ежемесячно эти части безвозвратно теряли по боевым причинам соответственно лишь 4 и 3,7 самолета. Между тем I группа 28-й эскадры — действуй она в полном, трехотрядном составе — при том уровне потерь, что был тогда в ее 2-м и 3-м отрядах, должна была бы ежемесячно лишаться по боевым причинам 5,7 машины. Можно, следовательно, заключить, что число боевых вылетов на одну боевую безвозвратную потерю во II группе 77-й бомбардировочной эскадры и 100-й бомбардировочной группе летом — осенью 1941 г. было значительно больше, чем 120, — от 150 до 200. Возможно, впрочем, что сведения о потерях 77-й эскадры и 100-й группы неполные — но и тогда на одну безвозвратную боевую потерю вряд ли придется меньше 120 боевых вылетов.
 Известно, далее, что в феврале, марте и апреле 1942 г. действовавший на северо-западном стратегическом направлении 1 -и воздушный флот люфтваффе, выполнив соответственно 4600, 9075 и 5859 боевых вылетов ударными самолетами, безвозвратно потерял 9,12 и 15 двухмоторных бомбардировщиков. Среднемесячная численность исправных Ю-88 и Хе-111 в 1-м воздушном составляла тогда соответственно 44 и 57 единиц, и если принять, что они действовали с той же интенсивностью, что и Ю-87, то получится, что в феврале — апреле 42-го на одну безвозвратную боевую потерю у них приходилось в среднем целых 300 боевых вылетов. Однако цифры потерь приведены по дневникам боевых действий воздушного флота (а не отчетам службы генерал-квартирмейстера люфтваффе) и наверняка являются неполными. Известно, что безвозвратные потери немецких 1-й авиадивизии за 5—11 июля и 8-го авиакорпуса за 4—23 июля 1943 г. в сводках их воздушных флотов были занижены в среднем в 1,6 раза; по аналогии цифру 300 можно уменьшить до 187. Если же (что, безусловно, вернее) допустить, что двухмоторные бомбовозы — значительной части которых к Ленинграду, Волхову и Демянску надо было лететь из-под Риги и Пскова — вылетали на боевые задания реже, чем базировавшиеся в районе Луга — Дно «Штуки», то эта цифра может приблизиться и ко все тем же 120, а если учесть, что часть потерь относилась к небоевым, то она опять возрастет — но в любом случае число боевых вылетов на одну боевую безвозвратную потерю уложится во все тот же диапазон 120—200.
Конечно, эти цифры получены на основе весьма скудной выборки данных, но выборка эта носит случайный характер (и, значит, с очень большой долей вероятности должна отражать типичную картину). Кроме того, данные, в результате обработки которых получены цифры, характеризуют достаточно большие временные отрезки — и поэтому достаточно показательны. Показательно и то, что подобный уровень потерь сохранялся еще и летом 1943-го — когда противодействие советских ВВС существенно возросло. В ходе наступления немцев на Курской дуге их 1-я авиадивизия и 8-й авиакорпус — чьи бомбардировщики совершили соответственно порядка 2600 (с 5 по 11 июля 1943 г.) и около 3340 (с 4 по 16 июля) боевых вылетов, согласно отчетам службы генерал-квартирмейстера люфтваффе, безвозвратно лишились соответственно 16 и 19 Ю-88 и Хе-111, т.е. на одну безвозвратную потерю пришлось около 162 и 176 боевых вылетов. Даже с поправкой на свою приблизительность эти числа тоже укладываются в диапазон 120— 200, причем — с учетом того, что в них вошли и небоевые потери — число боевых безвозвратных потерь на один боевой вылет должно приближаться уже не к 120, а к 200...
Можно поэтому считать эти цифры (от 120 до 200 вылетов на одну боевую безвозвратную потерю) показательными—и сравнивать их с уровнем потерь советской бомбардировочной авиации. Эта последняя соотношения, близкого к 120—200:1, добилась лишь в 1945 г. (когда оно составило 133:1); в период же с 26 июня 1941 г. по 1 июля 1942г. на одну боевую безвозвратную потерю в ней приходилось всего 14 боевых вылетов (т.е. на порядок меньше,чем у немцев), а в августе 1942-го — мае 1943-го — 28.В 16-й воздушной армии Центрального фронта во время оборонительного сражения на Курской дуге (5—11 июля 1943г.)на один безвозвратно потерянный по всем причинам бомбардировщик пришлось 62 боевых вылета (в 2,7 раза меньше, чем у противника), в 5-й воздушной армии в Белгородско-Харьковской операции (3—23 августа 1943 г.) —65, в 4-м бомбардировочном авиакорпусе в 1944-м, а в 1-мгвардейском бомбардировочном даже и во второй половине 1944-го - 43, в 6-м гвардейском даже в 1945 г. и только на одну боевую безвозвратную потерю — 88..
В отдельные недели и месяцы, на отдельных участках фронта уровень потерь двухмоторных бомбардировщиков люфтваффе бывал, конечно, и более высоким. Например, в феврале 1942-го, пытаясь остановить наступление войск Калининского фронта под Ржевом, II группа 54-й бомбардировочной эскадры потеряла не четыре и не пять, а 10 Ю-88 (неизвестно, правда, сколько из них по боевым причинам). По воспоминаниям бывшего штурмана Хе-111 Л.Хафигорста, с 19 по 28 ноября 1942 г., в ходе отчаянных попыток 27-й бомбардировочной эскадры задержать атаками с малых высот наступление войск Донского фронта северо-западнее Сталинграда, только 5-й отряд ее II группы лишился 7 «хейнкелей», т.е. чуть ли не 100 процентов наличного состава, В ходе трех массированных налетов немцев на Москву (в ночи на 22, 23 и 24 июля 1941 г.), выполнив 367 боевых вылетов, Хе-111, Ю-88 и До-17 безвозвратно потеряли 8 машин, т.е. на один сбитый или разбившийся из-за боевых повреждений бомбовоз пришлось не 120, а лишь около 46 боевых вылетов. В то же время II и III группы 55-й бомбардировочной эскадры, совершив за июнь 1943 г. 300 самолето-вылетов на бомбежку Горького и Саратова, безвозвратно лишились лишь одного Хе-111, а безвозвратные потери бомбардировщиков 4-го воздушного флота в ходе ударов 23 августа 1942 г. по Сталинграду (когда Ю-88 и Хе-111было выполнено порядка 1000 самолето-вылетов) составили всего два самолета — что дает соответственно 300 и около 500 боевых вылетов на одну безвозвратную потерю. Поэтому цифры в 120—200 боевых вылетов на одну безвозвратную боевую потерю являются действительно средними. А это позволяет утверждать, что уровень потерь у Ю-88 и Хе-111 в тот период, когда они действовали днем, т.е. в 1941 — 1943 гг. была значительно ниже, чем у советских фронтовых бомбардировщиков (в первый год войны вообще на порядок, а летом 1943-го — в 2—3 раза).
Осуществленный же в начале 1944 г. перевод значительной части немецкой бомбардировочной авиации Восточного фронта на ночные действия сделал ее потери еще более низкими. Так, совершив в мае — июле 1944-го значительное количество боевых вылетов, I, II и Ш группы 55-й бомбардировочной эскадры безвозвратно потеряли 14 Хе-111, т.е. среднемесячные потери одной бомбардировочной группы (примерно 1, 2 самолета) оказались в 3— 5 раз меньше, чем летом 41 -го, а по отношению к числу боевых вылетов (которых за ночь, конечно, успевали сделать меньше, чем за светлое время суток) — раза в полтора меньше.
 Сравнительно небольшие потери Ю-88 и Хе-111 обуславливались, во-первых, слабой выучкой и неопытностью большинства советских летчиков-истребителей, особенно заметными в 1941 г. Конечно, исключения встречались и тогда; например, 22 июня 1941 г. И-153 12-го истребительного авиаполка 64-й истребительной авиадивизии ВВС 12-й армии Юго-Западного фронта в районе Станислав — Галич сбили, по немецким данным, сразу 7 Ю-88 из III группы 51-й бомбардировочной эскадры, а МиГ-3 149-го полка той же дивизии уничтожили еще 6 «юнкерсов» этой группы. Но это были именно исключения. «Все сообщения командиров немецких бомбардировочных подразделений, — констатирует В.Швабедиссен, — свидетельствуют, чтоб 1941 г. советские истребители не представляли угрозы соединениям бомбардировщиков и часто избегали боя с последними».
Так, Й.Йодике, командовавший тогда отрядом Ю-88 в 3-й бомбардировочной эскадре на центральном участке советско-германского фронта, вспоминал, что «до осени 1941 г. его подразделение или не сталкивалось с советскими истребителями, или те просто не атаковали». Х.фон Райзен, воевавший в 41-м наЮ-88 во II группе 30-й бомбардировочной эскадры в Заполярье, «несколько раз чуть ли не сталкивался с русскими истребителями, а они даже не открывали огня». В тех же случаях, когда краснозвездные «ястребки» все же атаковали немецкие бомбовозы, они обычно стреляли со слишком больших дистанций и под невыгодными ракурсами, не координировали свои действия — словом, демонстрировали полную тактическую неграмотность. По свидетельству советской стороны, во время первых налетов немцев на Москву в июле 41-го летчики 6-го истребительного авиакорпуса ПВО целились не по кабинам или моторам бомбардировщиков, а... по крестам на фюзеляже, т.е. по наименее уязвимым местам этих машин!
В 1942—1943 гг., отмечают немцы, «советские истребители в своих атаках стали отличаться большим упорством» — однако их по-прежнему подводили неопытность и слабая тактическая выучка. Огонь по-прежнему часто открывался со слишком больших дистанций, атаки отличались бессистемностью и неорганизованностью. Хотя, свидетельствует ветеран 55-й бомбардировочной эскадры Р.Бруннер, советские истребители и научились использовать непростреливаемые с борта Хе-111 сектора («мертвые зоны»), они все ёще практически никогда не атаковали «хейнкель» одновременно с обоих бортов (что резко увеличивало шансы на победу, так как вынуждало стрелков бомбардировщика рассредоточить оборонительный огонь и, соответственно, уменьшить его плотность). Бруннер, правда, считал, что в 43-м советские истребители уже «достаточно успешно боролись» с Хе-111 и Ю-88. Однако в целом мнение офицеров бомбардировочной авиации люфтваффе -респондентов В.Швабедиссена — сводилось к тому, что «возросшая обороноспособность русских истребителей в 1942—1943гг. все же не смогла в значительной степени воспрепятствовать налетам немецких бомбардировщиков». А советские ночные истребители, по оценке врага, еще и в 43-м вообще никуда не годились: слабой была ночная подготовка пилотов, примитивной — тактика. Не случайно, совершив в июне 1943 г. около десяти ночных налетов на Горький и Саратов, 55-я бомбардировочная эскадра не потеряла от атак истребителей ПВО ни одного своего «хейнкеля».
Летом 1944 г. противодействие советских истребителей стало наконец таким, что немцы перевели Ю-88 и Хе-111 на действия исключительно ночью. Однако складывается впечатление, что это решение командования люфтваффе было в значительной степени перестраховкой и вызывалось прежде всего количественным (а не качественным) ростом советской истребительной авиации. Ведь, как указывает В.Швабедиссен, в 1944 г. «отчеты снова и снова отмечают осторожность советских летчиков-истребителей при атаках на немецкие бомбардировщики» в дневных условиях". Что же касается пилотов-ночников, то, хотя их тактическая подготовка по сравнению с 1943-м значительно улучшилась, все их усилия сводились на нет техническим отставанием — отсутствием радиолокаторов. Поэтому, по оценке немцев, результаты действий советских ночных истребителей и в 44-м «были незначительны»...
Еще одной причиной сравнительно небольших потерь Ю-88 и Хе-111 была их эффективная оборонительная тактика — применять которую, в свою очередь, позволяла высокая летная подготовка пилотов. На протяжении всей войны немецкие бомбардировщики летали компактными группами, умело сохраняя плотный строй — умение, вплоть до 1944-го не дававшееся, как мы видели, слабо подготовленным летчикам Пе-2 и Ил-2... Компактность боевых порядков уменьшала число направлений, с которых тот или иной самолет мог быть атакован истребителями, и позволяла сосредоточить на атакующем огонь множества пулеметов. Она компенсировала поэтому и относительную слабость вооружения одного из двух основных самолетов немецкой бомбардировочной авиации — Ю-88. Даже на преобладавших соответственно в 1942 и 1943 г. машинах Ю-88А-4 и Ю-88А-14 наиболее опасную — заднюю полусферу прикрывали всего четыре пулемета винтовочного калибра — два 7.92-мм МG81 в шаровых установках, смонтированных в задней панели фонаря кабины, и два (спаренная установка МG81Z) в подфюзеляжной гондоле. При этом сектора обстрела пулеметов, размещенных в тесноватой для них кабине, были недостаточными. Более же эффективное оружие— крупнокалиберный, 13,1-мм пулемет МG131 в лобовом стекле фонаря кабины и 20-мм пушка МGFF в носу фюзеляжа на части Ю-88А-4 и пушка МGFF в подфюзеляжной гондоле на Ю-88А-14 — защищало лишь переднюю полусферу...
О значении сохранения бомбардировщиками плотного строя как нельзя лучше говорят события 22 октября 1941 г., когда истребителям 6-го авиакорпуса ПВО удалось расстроить боевые порядки идущих на Москву немецких бомбовозов и те потеряли сразу 13 Ю-88 и Хе-111 (в том числе 53-я бомбардировочная эскадра — 7 «хейнкелей»)! Но подобные случаи были исключениями. Еще в 1942— 1943 гг., отмечают немцы, «хорошая организация управления немецких бомбардировщиков при отражении атак русских истребителей в большинстве случаев сводила на нет все усилия последних сорвать удар по наземным целям. Ошеломленные внезапным плотным заградительным огнем, русские быстро уходили с боевого курса и редко возвращались для повторной атаки». Когда в декабре 1942 — январе 1943 г. Хе-111 из 4-й, 27-й, 55-й и 100-й бомбардировочных эскадр осуществляли снабжение немецкой группировки, окруженной под Сталинградом, советские истребители «не подходили к ним на близкое расстояние, так как их заградительный огонь был очень мощным. Зачастую советские истребители даже не делали попытки атаковать большие формирования Хе-111». И даже в 1944-м «потери были относительно невелики, когда немецкие бомбардировщики летели в сомкнутом и эшелонированном по высоте строю, а каждое звено вело прицельный сосредоточенный заградительный огонь. В таких условиях русские летчики, как правило, не заходили на повторную атаку». «Многие этого не выдерживали и выходили из атаки», — подтверждает сообщения немецких экспертов Ф.Ф.Архипенко, сталкивавшийся с группами Хе-111 и Ю-87, воюя в 508-м и 129-м гвардейском истребительных авиаполках 205-й истребительной дивизии на Воронежском, Степном (2-м Украинском) и 1-м Украинском фронтах. «Ведь когда, — поясняет он, — летчик-истребитель идет в атаку — в особенности на бомбардировщик, а стрелок или стрелки по нему стреляют, и трассы идут то слева, то справа от кабины и проходят все ближе, ощущение человек испытывает весьма неприятное». О том же вспоминает и воевавший летом — осенью 1943 г. в 867-м (107-м гвардейском) истребительном авиаполку 207-й истребительной дивизии 17-й воздушной армии Юго-Западного (3-го Украинского) фронта И.И.Ко-жемяко: после непосредственного сопровождения уд арных самолетов самая трудная для летчика-истребителя задача — атаковать бомбардировщики, «особенно, если их много —-2—3 девятки и больше. Хрен его знает, куда их стрелки палят! Во всех направлениях. Никогда не скажешь точно: то ли по тебе, то ли «в белый свет как в копейку». Тут от тебя ничего не зависит, а это очень неприятно. Хотя у немцев пулеметы и слабенькие были, и стрелки «не очень», но все равно тяжело. Пуля она же дура, не разбирает — когда в бронестекло, а когда и в голову, а поскольку пуль большая группа бомбовозов выпускает очень много, вероятность получить одну из них не «в бронестекло», а «в голову» оказывается достаточно велика.
Бомбардировщики Хе-111 выручало также их сильное оборонительное вооружение. На применявшихся в 1941 г. Хе-111Н-4, Н-5 и Н-6 заднюю полусферу прикрывали пять 7,92-мм пулеметов, простреливавших гораздо большее пространство, чем три-четыре ствола на Ю-88, и, добавим, более мощных, чем советский ШКАС (один МG15 в верхней турельной установке, один — в задней части подфюзе-ляжной гондолы, по одному — в бортах фюзеляжа в один неподвижный дистанционный МG17 над хвостовым коком). У появившихся в 1942-м Хе-111 Н-11 и Н-16 при сохранении общего количества стволов значительно вырос вес залпа и поражающее действие: дистанционный МG17 сняли, но вместо нижнего МG15 установили спарку гораздо более скорострельных МG81 — МG81Z, — а вместо верхнего МG15 — крупнокалиберный МG131. На самолетах подмодификаций Н-11 /R1 и Н-16/R1 спарками МG81Z заменили и оба одиночных МG15 в бортах фюзеляжа — так, что общее число стволов, простреливавших заднюю полусферу, возросло до семи. У Хе-111Н-20/R2 и Хе-111 Н-20/R4,выпуск которых начался в конце 1943-го, оно уменьшилось до шести, но зато крупнокалиберных из них стало уже два: еще один МG131 установили вместо подфюзеляжной спарки МG81Z. При этом уже на Хе-111Н-11 турель верхнего пулемета стала полностью экранированной — что облегчало стрелку ведение эффективного огня. (Спереди все «хейнке-ли»-бомбардировщики защищали два ствола — как правило, 20-мм пушка МGFF в шаровой установке в носу фюзеляжа и пулемет МG15 в передней части подфюзеляжной гондолы.) Начиная с модификации Н-11, пулеметы «хейнкелей» оснащались уже не простыми кольцевыми прицелами с мушкой, а коллиматорными — да еше и с механизмом стабилизации собственной скорости. Это еще больше увеличивало шансы немецкого экипажа «благополучно отбить атаки в воздушном бою» — как и большой боекомплект пулеметов. До полного израсходования боезапаса стрелок «хейнкеля» мог вести огонь в течение 75 секунд, тогда как стрелок советского бомбардировщика — только 15 секунд...
М.С.Солонин, правда, напоминает, что пулеметы винтовочного калибра (так и оставшиеся преобладающими в оборонительном вооружении Хе-111) уже не были надежной защитой от типичных истребителей Второй мировой войны — вооруженных пушками и крупнокалиберными пулеметами (и могущих поэтому бить по «хейнкелю» с дистанции, превышающей дальность эффективного огня большинства его пулеметов. К тому же стрелков на «хейнкеле» было меньше, чем пулеметов, и, перемещаясь от одной установки к другой, стрелок мог упустить противника. Но для надежного поражения бомбардировщика к нему все равно требовалось подойти достаточно близко. А стрелки, по-видимому, все же успевали перемешаться достаточно быстро — иначе невозможно объяснить, почему вывод о большой мощи оборонительного огня даже и одиночного Хе-111 делают и все советские летчики-фронтовики, чье мнение на этот счет содержится в опубликованных источниках. Даже упомянутый выше И.И.Кожемяко — подчеркивающий, подобно М.Солонину, «слабость немецких пулеметов — свидетельствует, что самым трудносбиваемым немецким бомбардировщиком «хейнкель» был именно благодаря своему вооружению: если у Ю-88 имелась не простреливавшаяся оборонительным огнем, «мертвая зона» в хвосте, то у Хе-111 «нет «мертвых зон». Все вокруг себя простреливал стрелками. Девятка «хейнкелей» идет — не подступиться!». «Это ужас какой-то! [...] «И 1-й» с его мощным бортовым вооружением и возможностью стрелять во все стороны — это очень сложный для сбития самолет», — подтверждает воевавший весной 1943-го на Кубани в рядах 236-го истребительного авиаполка А.Е.Шварев (Ла-5 которого был тогда сбит подфюзеляжным стрелком «хейнкеля»). «Этот бомбардировщик сбить было очень нелегко», — замечает о Хе-111 и Г.А.Баевский, не раз встречавшийся с этими машинами летом 1943-го, когда его 5-й гвардейский истребительный авиаполк 207-й истребитель-ной авиадивизии 17-й воздушной армии Юго-Западного фронта участвовал в Изюм-Барвенковской и Донбасской операциях. Так, 19июля 1943 г., чтобы сбить Хе-111, лейтенанту Баевскому пришлось израсходовать 360 20-мм снарядов, а 15 августа — 380 (т.е. почти весь боекомплект своего Ла-5; по-видимому, потребовалось предварительно нейтрализовать многочисленных стрелков «хейнкеля»...
Еще сложнее приходилось пилотам менее живучих, чем «лавочкины», «Яковлевых»; о том, как довольно часто погибали эти истребители при попытках атаковать Хе-111 еще летом — осенью 1943 г., видно, например, из воспоминаний служивших тогда в 91-м и 728-м истребительных авиаполках 256-й истребительной авиадивизии 2-й воздушной армии Воронежского фронта В.П.Маркова, А.В.Ворожейкина и А.И.Выборнова. Атаковав 5 июля 1943 г. над северным фасом Курской дуги соединение Хе-111, восьмерка 53-го гвардейского истребительного авиаполка 1-й гвардейской истребительной авиадивизии 16-й воздушной армии Центрального фронта сбила один самолет, но лишилась двух Як-1; подожжен был и Як-1 младшего лейтенанта В.К.Полякова из 54-го гвардейского истребительного атаковавший группу «хейнкелей» в одиночку. Восьмерка 508-го истребительного авиаполка 205-й истребительной авиадивизии 2-й воздушной армии уничтожила в тот день нал южным фасом три Хе-111 из I группы 100-й бомбардировочной эскадры ценой потери лишь одного Як-7б — но 8 июля шестерка 438-го полка той же дивизии, не сумев одержать ни одной победы, потеряла в бою с «хейнкелями» два Як-76. Судя по тем боям, которые описаны в монографии В.Г.Горбача о действиях советских ВВС в Курской битве, сбивать Хе111 «якам» удавалось, как правило, лишь внезапной атакой. «[...] Мне приходилось встречаться в воздухе несколько раз с русской авиацией, но в связи с тем, что самолеты Хе-111 имеют сильное вооружение, летают, как правило, девятками, русские отваливают и не принимают боя», — это малоприятное для советской стороны заявление сбитый 14 июля 1943 г. над южным фасом Курской дуги обер-лейтенант Р.Маргграф из II группы 27-й бомбардировочной эскадры сделал, несмотря на то, что находился в плену, так, что оно заслуживает доверия...
В общем, мощное оборонительное вооружение Хе-111 делало этот тихоходный бомбовоз более крепким орешком для советских истребителей, чем превосходивший его по скорости и не менее прочный Ю-88.
Зенитная артиллерия (как лишний раз отметил тот же Маргграф) была гораздо более опасным врагом Ю-88 и Хе-111, чем истребители. Именно она заставила немецкие бомбовозы поднять в ходе Курской битвы высоту сброса бомб с 2500 до 4000 м — что стало сказываться на точности бомбометания. Как показал М.Э.Морозов, именно из-за нее в ходе операций «Айсштосс» и «Гётц фон Берлихинген» — ударов 1-й, 3-й, 4-й и 53-й бомбардировочных эскадр и Ю-87 по кораблям Балтийского флота на Неве в апреле 1942 г. — немцы «сбрасывали бомбы, не входя в зону эффективного зенитного огня, со слишком больших высот и неприцельно. Именно таким образом они избежали ощутимых потерь, но задача, стоявшая перед ними, осталась невыполненной». Однако советские тыловые объекты часто имели недостаточное зенитно-артиллерийское прикрытие. Поэтому, например, знаменитый налет на аэродром Полтава в ночь на 22 июня 1944 г. прошел для люфтваффе совершенно безнаказанно: зенитным огнем не был сбит ни один из примерно двухсот участвовавших в ударе Хе-111! Кроме того, зенитчики советской ПВО делали ставку не на прицельный огонь с использованием станций орудийной наводки и радиолокаторов, а на неприцельный заградительный — неподвижную зону которого самолеты могли обойти, маневрируя по курсу ивысоте. Сказывались, возможно, и тактические приемы, применявшиеся пилотами немецких бомбардировщиков в борьбе с зенитками. Так, в 1942 г. Ю-88 стали стремиться проскочить зону сильного зенитного огня на пикировании: ведь поймать в прицел самолет, быстро и непрерывно изменяющий высоту полета, зенитчикам гораздо сложнее. При этом немцы не выпускали тормозных решеток (чтобы развить как можно большую скорость!) и входили в пике, даже если не собирались сбрасывать перед выходом из него бомбы. Как показали испытания, при выводе Ю-88А-4 из пикирования с грузом бомб его плоскости «лишь слегка деформировались, чем на фронте пренебрегали». Понятно, что проделывать на 13— 14-тонной машине такие эволюции могли лишь хорошо подготовленные летчики...
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
 Итак, многократно (в отличие от советской) добиваясь бесспорных тактических, оперативных и стратегических успехов, немецкая бомбардировочная авиация не несла к тому же столь значительных потерь, как советская. При этом бомбардировщиков немецкая сторона всю войну имела меньше, чем советская. Так, 22 июня 1941 г. в бой на советско-германском фронте могли вступить 3888 советских бомбардировщиков и лишь 945 немецких; на 5 июля 1943 г. немцы имели там 552 Ю-88 и Хе-111 (все они поддерживали наступление на Курской дуге), а советские ВВС — свыше 850 Пе-2, несколько сот «Бостонов» и до 700 дальних бомбардировшиков. Следует поэтому признать, что немецкая бомбардировочная авиация действовала на советско-германском фронте более эффективно, чем советская.
Непосредственными причинами этой более высокой эффективности были:
а) умелые действия немецкого авиационного командования, искусно массировавшего силы бомбардировочной авиации на наиболее ответственных в данный момент участках фронта, и
б) высокая результативность бомбовых ударов — обеспечивавшаяся как значительной мощностью бомбового залпа самолетов Ю-88 и Хе-111 (в среднем втрое большей, чем у основного советского фронтового бомбардировщика Пе-2), так и высокой точностью бомбометания. В свою очередь, эта последняя достигалась благодаря хорошему прицельному оборудованию и хорошим пилотажным качествам бомбардировщиков Ю-88 и Хе-111 , хорошей приспособленностью Ю-88 к нанесению высокоточных ударов с пикирования, а главное — благодаря высокому уровню подготовки экипажей. Эта же прекрасная выучка пилотов — позволявшая им применять эффективную оборонительную тактику — снижала (наряду со слабой подготовленностью большинства с светских летчиков-истребителей) и боевые потери немецких бомбардировщиков — еще более повышая в результате эффективность действий последних,
А.Смирнов
 RSS лента комментариев этой записи Обновить список комментариев Оставить комментарий
|